Приветствую Вас, Гость! Регистрация RSS

Воображариум доктора Парнаса

Пятница, 29.03.2024
Время действия: С 12 июня по 19 июня 2011 года.
  • Страница 1 из 2
  • 1
  • 2
  • »
Воображариум » Архив » Библиотека » Яд милосердия (Две три недели назад от 12 июня 2011 года)
Яд милосердия
РаспорядительДата: Среда, 27.07.2011, 13:49 | Сообщение # 1
 
 
Раса: Человек

Сообщений: 679
Репутация: 1
Статус:
1. Участники:
Good Luck, Чревоугодие, Гнев и жертвы.

2. Место:
По всему городу.

3. Время:
Две три недели назад.

4. Краткое описание:
Лондон, образно говоря - большая навозная куча, а скука огромная сила. Она способна заставить демонов раскопать эту кучу и извлечь из неё жемчужину. Кровавую жемчужину.

Набор в эпизод открыт.
 
ГневДата: Понедельник, 01.08.2011, 03:21 | Сообщение # 2
 
 
Раса: Демон

Сообщений: 34
Репутация: 0
Статус:
Гнев смотрел будто бы сквозь сцену. Ему было глубоко наплевать на всех этих вертлявых мартышек, изображавших там что-то театральное. Нет, неправда. Не наплевать, они бесили, раздражали и приводили демона в бешенство своими гаденькими улыбочками. "И людишки все, поганцы, наслаждаются этой хренью, чтоб их", - подумал Беласко с отвращением, перебирая мысли окружающих в попытке найти что-нибудь питательное.

Вдруг, будто вспышка, нет взрыв, - не обыденное раздражение, не слабое недовольство, но настоящая жажда крови, сильнейшее желание убить. Немного безумия, но это лишь добавляло вкуса эмоциям смертного. Гнев буквально преобразился, его глаза заблестели от предвкушения охоты, он зацепился за человека, источавшего аромат смерти. Демон был готов к ужину, но смертного стали одолевать сомнения. Навязанные идеалы, нравоучения родителей, разум пытался подавить "опасные" мысли. И это происходило с ним не в первый раз, осознал Беласко, именно поэтому, смертный ускользал от внимания Гнева до этого – сомнения заглушали жажду. Этой душе нужен был небольшой толчок, защита от помех, чтобы она сама ринулась в ад, с удовольствием замарав свои руки в крови.

Человек думал о том, что уже в пятый раз он здесь, а его так и не выбрали, и его никогда нигде никуда не выбирали, а этого блондинчика уже четвертый раз отправляют в волшебное зеркало. "Счастливчик. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Не должно. Я, он, ненавижу, хочу порвать на кусочки, чтобы было видно м... и кровь… Счастье? Ненавижу, ненавижу", - мысли метались в голове смертного, хаотично и яростно. Кажется его звали Феликс, но демона никогда не волновали подобные мелочи. Гнев облизнулся, скользкая и жестокая идея тихо подала свой голос в этом беспорядочном хоре мыслей. И, когда блондин покинул зазеркалье, жертва Беласко, тихо, будто тень, последовала за ним. Человек ещё немного трепетал от грандиозности своей задумки, но Гнев шептал и шептал из самого тёмного уголка в душе смертного, о бесполезности сомнений, об удовольствии, которое можно получить, почувствовав горячую кровь на своих руках, о победе и... удаче.

Демон следовал за своим ужином, оставив тело в варьете, и нисколько о том не волнуясь. Из-за этого задания с зеркалом, несомненно, злой и коварной задумки, он слишком давно, по своим меркам, не лакомился чем-то столь горячим, ярким и вкусным. Ненависть. Примитивная, искренняя, такая сильная. Ярость, бешенство, желание убить. Феликса, благодаря Беласко, буквально разрывали все эти эмоции. Ни сомнение, ни крики совести не могли пробиться сквозь этот шторм, организованный и поддерживаемый демоном.

Преследование затянулось, и это взбесило демона. Всем известно: гнев не любит ждать, ибо время - его главный враг. Поэтому потребовалось внушение, иллюзия, чтобы толкнуть жертву в пропасть греха. Полоумному Феликсу Беласко показал прекрасную картину, идеальный момент: вокруг никого, фонарь не работает и в окнах ближайшего дома давно уже не горит свет. Да и нож в руке придавает уверенности в себе (нож, конечно нож, кто же ещё?).

Блондин, будто почувствовав что-то, ускорил шаг. "Ожидание смерти подобно", - вспомнил с чего-то человек, шедший следом, и атаковал. Слишком стремительно и яростно, чтобы блондин мог отреагировать. Слишком стремительно и яростно, чтобы Феликс мог понять, что и свет в окнах, и люди на улицах никуда не делись. Человек не понял этого и теперь, запах крови окончательно свел беднягу с ума. Он наносил один удар за другим, втыкая нож в уже безразличного ко всему блондина. Эта горячность, затмевающая рассудок ярость и ослепляющее бешенство стали десертом в чрезвычайно калорийном и невероятно приятном ужине демона. Беласко вдохнул и хищно улыбнулся – в грязном воздухе большого города медленно разливался запах свежей, ещё горячей крови. "Приятного мне аппетита, чтоб его!" - пророкотал Гнев и с победным кличем направился к своей бренной оболочке.


Сообщение отредактировал Гнев - Понедельник, 01.08.2011, 03:23
 
ЧревоугодиеДата: Среда, 03.08.2011, 03:08 | Сообщение # 3
 
 
Раса: Демон

Сообщений: 122
Репутация: 2
Статус:
- Без сдачи.
Кассирша пробила чек, заученно улыбнулась, очередь подвинулась и новые бутылки и упаковки легли на черную полосу у кассы.
Маркат вышел из супермаркета «Mark & Spenser», прижимая к груди упаковку пива на шесть бутылок, На стоянке под мелким дождем ждал мощный байк Suzuki GSF Bandit., габаритный, с багажником и стереосистемой, черный лак, хромированная сталь.

В свободное время Маркат с удовольствием возился в гараже, доводил до ума, «малыш» после апгрейда, выжимал под 300 км в час и это еще не предел.
Случалось ему срываться и на байк-фесты за городом, где много пили, много орали и много любили на троих и встоячку в раскорячку и по кустам, по кемпингам под хардкор. Маркат подхватывал на обочине первую попавшуюся шалаву-трассовку (турецкая куртка на голяк, миниюбочка, колготки рваные винтом, большой палец вверх, оседлала байк сзади, обвила тонкими руками немалую талию бешеного водилы, и по газам, юзом на встречную полосу и загудели без памяти на неделю. Хорошо.).

В тот вечер Маркат прогулял стремное дежурство в варьете. Он стартовал с Оксфорд серкус на Риджент, уверенно держал байк на полосе, домой не хотелось, отчего бы не помотаться по городу, собирая привычную дань с алкашни и героинщиков, на грязных флэтах. А можно заглянуть в бар к Рози, оценить новых девочек из пип-шоу «Шелковая щёлка». Говорят, есть косоглазенькие куклы из Таиланда и полногрудые нелегальные кобылы с Украины.

Мотор мотоцикла взревывал упруго, черная тертая кожа клепаной косухи поскрипывала на боках, молния слегка давила на брюхо, уже зажглись по цепи уличные фонари.

Кровь Маркат почуял сразу. В большом городе много и скучно убивали. Мамаша швыряла незаконную детку в мусорный бак, сожитель пырял кухонным ножом дуру в бигуди, налетчик палил в инкассатора, сексапильная медсестра по указке наследника отключала от искусственной вентиляции легких зажившегося дедулю с толстым счетом в банке. Но эта кровь пахла по иному. Наши работают, узнаю по почерку.

Маркат притормозил, сощурился, и снова прибавил скорость, свернул – вычислил, где именно произошло. Дорога заняла минут пятнадцать. Плохой квартал, очень плохой.
Он остановил байк на углу той улицы, где не горел фонарь и застыли в темноте окна.
Прикрыл глаза достал первую из шести бутылок, свернул пробку. Сглатывал в такт ударам ножа. Один. Два... Четыре. Семь.

Маркат не любил выходить из тела, слишком привязан был к оболочке, к теплым, живым, кровеносным ощущениям, к пяти чувствам. Но, глубоко вдыхая городской бензиновый прохладный воздух, считывал убийство, как счетчик Гейгера – радиацию.

«Блондинчик» опрокинулся на спину, горло перехвачено ножом от уха до уха. Убийца выпрямился, капля пота сорвалась с виска и упала в открытый рот жертвы. И снова и снова удары в мякоть, острие ножа раздробило ребро так сильно, что сломалось.

Беласко.
Больше некому.
Маркат улыбнулся, поскреб ногтями бритую круглую щеку.
Налетел, зарезал... Мда... Все второпях, на первой вспышке гнева. А тут народу полно, загребет голубчика первая же патрульная машина.

Маркат наскоро «прочитал» убийцу. Феликс Крайтон. Скуластое лицо, сильное сухопарое тело, крепкие запястья. Молодой. Выносливый. Сирота. Материально независим. Полно свободного времени - живет на ренту, сдает квартиру матери. Не был, не был, не замечен, не состоял. Конфетка.
Многоразовая конфетка. Пососал сам, передай товарищу.

Ну, что стоишь? - шепнул Маркат убийце - Беги, кролик, беги.
Убийца, сутуля спину, неуклюже побежал за гаражи.

Следующие дни Маркат посвятил аккуратной обработке «клиента». Особо не напрягался, мозги бедняге не парил, зато подбрасывал сочные воспоминания.

Лет в семь Феликс сильно порезал руку стеклом от разбитой лампочки. И теперь с подачи Марката, он вспомнил железистый, сытный вкус крови во рту, когда сосал от испуга свежий порез, кровь была теплой и солоноватой. Навязчивый привкус. Интересно, у других она на вкус такая же? И зависит ли вкус от возраста, пола и группы?

"Случайно" на сайтах живого журнала, фэйсбука и твиттера Феликсу попадались записи счастливых людей, да еще и тех недотеп, что вешали в сеть свои координаты – домашний адрес, номер мобильника, любимые кафе. «Хай, у меня классный день, Берти сделал мне предложение», «Ура! Прошел кастинг! Роль утвердили. Съемки во вторник, всем проставлюсь», «Босс повысил зарплату, дал отпуск, через месяц еду на Ибицу, кто со мной?», «Ребята, моя книга вышла, сам себе не верю, презентация в пятницу, в восемь, в «Gordon Ramsey».

Феликс закрывал окна, низко нагибался над клавиатурой, сжимая лоб. Болела голова. Больно внутри. Нечем дышать. Почему им все, а мне ничего. Под языком отчетливо поселился вкус сырой печенки.

«... И перчатки, резиновые смотровые перчатки, в любой аптеке упаковка по сто штук стоит гроши, в ветеринарках дешевле... – ласково, чуть с хрипотцой кто-то нашептывал в его голове.

Еще через сутки в книжном магазине, где Феликс искал какую-то домохозяйственную ерунду, которую давно хотела получить на именины двоюродная тетка из Йоркшира – единственный оставшийся в живых его родственник, он натолкнулся на неприметную книгу Эрнста Юнгера, бездумно пролистал и застыл, глядя на строчки цитаты:

«Я зашел в роскошную деликатесную лавку, меня привлек выставленный в витрине салат эндивий - совершенно особенная разновидность фиолетового цвета. Я нисколько не был удивлен, когда продавец объяснил мне, что единственный сорт мяса, к которому подходит гарнир из эндивия, - человечина. Об этом я сам смутно догадался.
Завязался обстоятельный разговор о способах приготовления, а затем мы спустились в погреб, где люди были развешаны по стенам, словно зайцы в лавке торговца дичью. Продавец особо подчеркнул, что передо мной туши людей, забитых исключительно на охоте, а не просто откормленных на ферме: "Конечно, не такие жирные, но зато - поверьте! - гораздо ароматнее". Руки, ноги, и головы лежали в отдельных мисках, возле которых были маленькие ярлычки с ценами.
Когда мы поднимались по лестнице, я заметил: "Не знал, что цивилизация в этом городе шагнула так далеко вперед".


Феликс забыл обо всем, заплатил за книгу, случайно столкнувшись на кассе с рослым роскошно толстым байкером – казаки, косая куртка, кожаные штаны, темные очки, бандана на кашатановых кудрях.
- Извините, пожалуйста, - пробормотал Крайтон.
- Смотри, куда прешь, мудила. Неудачник, – буркнул Маркат и вразвалку пошел за дверь магазина, в большой мир, подхватив за талию смеющуюся девочку с чупа-чупсом (ноги от ушей, немного ткани стрейч, лет шестнадцать, грудки сочные яблочки).
- Сволочи, – черно глядя вслед, шепнул Феликс, прижал к себе книгу о людоедстве, как ребенок – мишку.

Дома, переключая каналы, Крайтон попал на обрывок передачи о цивилизации ацтеков. «... Жрецы укладывали жертву на камень навзничь и вырывали сердце из груди обсидиановым ритуальным ножом. Тело сбрасывалось со ступеней пирамиды, где его подбирала толпа молящихся, а самые лакомые куски – такие как сердце – получали верховные иерархи. Считалось, что тот, кто съедал сердце жертвы, получал взамен лучшие качества убитого – ловкость, силу, любвеобильность, счастье...»

Феликс вздрогнул. На журнальном столике сквозняк листал книгу, останавливаясь на словах « единственный сорт мяса... человечина»

Дальше Маркат просто собирал воедино паззл больного мозга. Крайтон стал тщательно готовиться к «акции», следующую жертву, бурлеск - танцовщицу Морин, которая выиграла накануне крупную сумму в лотерею, он выследил, познакомился, вывез за окружную железную дорогу, в брошенную промзону, (девка была пьяна и счастлива до чертиков) и там задушил ремешком ее же сумочки. Назад возвращался налегке, всего лишь с пластиковым пакетом. Перчатки помогли – под ногтями не было крови. В рот Морин Феликс вложил фишку из казино с надписью Good Luck

Маркат сидел на диване в собственной квартире перед телевизором. Нажал на кнопку пульта. Экран осветился изнутри, мелькнуло сначала размытое, потом более четкое изображение. Похоже на рекламный ролик. Синий венчик газовой конфорки, тефлоновая сковорода, капля масла, пар. На сковороду шлепнулись две половинки сердца, небольшого, вроде свиного. Трубка аорты, шипение жира, темная подлива.
Куски скользнули с лопатки на тарелку, нож покромсал цикорий, зелень засыпала жаркое с кровью. Первый ломтик был отделен от куска ножом, вилка поднесла угощение ко рту. Экран мигнул и погас.

Маркат ухмыльнулся. – Приятного аппетита, счастливчик. Так держать.
Беласко еще не знал, что Чревоугодие вступил в игру – он как раз занимался крупной сварой с мордобоем футбольных фанатов на востоке Лондона, но такое вторжение в планы коллеги скрыть было нельзя, так что со дня на день Маркат ждал гневного визита. Нарочно не выходил на мысленную связь с Беласко и преспокойно проводил дни в своем "логове" - пятикомнатной студии на Фулхэм Роуд с видом на Кенсингтонский сад. Скандал назревал, как нарыв.


Sex, Drugs, Rock 'N' Roll

Сообщение отредактировал Чревоугодие - Среда, 03.08.2011, 06:48
 
ФеликсДата: Пятница, 26.08.2011, 00:10 | Сообщение # 4
 
 
Раса: человек

Сообщений: 32
Репутация: 0
Статус:
Нож с противным звуком скользнул по кости. Феликс выругался себе под нос, поддернул перчатку и перехватил рукоятку удобнее. С хрясканьем проломилась грудина. Пахнуло парком. Элитная золингеновская сталь с легкостью прорезала и кожу и плотный слой мышц. Это чудо Крайтон мимоходом углядел в интернете, смахнул от хохота полную пепельницу на пол и немедленно заказал, невзирая на цену. Но, как ни странно, покупка себя оправдала - пятнадцать предметов, кованая немецкая сталь, эргономичная форма рукояти, стеклянная подставка в стиле хай-тэк и магнитная полоска, крепящаяся на стену, набор под названием "FELIX Solingen".

Кончик ножа неожиданно пошел слишком легко и Феликс торопливо приподнял лезвие, чтоб не распанахать кишку. От грудины и до паха чистый ровный разрез, почти без крови. Он даже залюбовался на секунду, перед тем как погрузить пальцы в брюшину и потянуть оттуда спутанный клубок внутренностей. Взял другой нож, с недлинным узким лезвием, и аккуратно вынул, подрезая сосуды и жилки, сначала сердце, потом печень, потом легкие. Отер рукавом рубашки выступившую на лбу испарину. Снизу едва слышно простонали.

- Сейчас, сейчас, не спеши.

Лезвие отхватило маленький кусочек еще теплой печенки и Феликс позволил себе ритуально эту маленькую слабость - слизнуть этот кусочек с ножа, прямо сейчас.

- Сейча-ас, - занудили снизу, - now...
- Ну хорошо, хорошо, сейчас.

В кошачью миску шлепнулся кусочек печени побольше, а Крайтон подставил под струю проточной воды выпотрошенную тушку индейки, промывая мелкие сгустки крови и слизи. Использованные перчатки полетели в мусорное ведро, а нафаршированная индейка, бесстыдно раздвинув окорочка, лоснилась на противне оливковым маслом и источала запах карри и бальзамического уксуса. Пронзительный писк духовки, доложившей о своей непосредственной готовности, и Феликс, перехватив ножки птицы специальным хомутком, отправился часа на полтора в сеть, до ужина.

Фейсбук, твиттер...
" - Девчонки, кто знает где Морин?
- Не звонила.
- И мне.
- Она вчера такая довольная была, прямо светилась от счастья. Парня какого-то подцепила, не помню, то ли Везунчик, то ли Счастливчик. Я его не видела. Может загудели? С Везунчиком этим?
- Может. Но могла бы и позвонить, сучка. Подруги же волнуются!"

Хмыкнув, Крайтон откинулся на спинку стула, вспоминая вчерашний торопливый минет в темном авто, сдавленный смешок, фразу "на твой банан только банановые и натягивать", упругую мягкость груди под ладонями... Потом он вышел из машины и со словами: "Пойду, отолью", - зашел за полуразваленную стену. Неторопливо натянул медицинские перчатки, подождал полминуты и вернулся. Девчонка ждала его, смоля какую-то бабскую зубочистку.

- Ты не хочешь?
- Хочу, - она откинула сигарету и тиснула ему в руки сумочку на длинном плетеном ремешке. Крепком. Он дождался ее, приобнял со спины и выдохнул в ухо:
- Детка, ты счастлива?
- До усрачки! - она засмеялась, а потом захрипела, когда ремешок сумочки перехватил ей горло. Через полторы сотни ударов сердца она обмякла и перестала биться. Он для верности подержал еще, рванул, и легкое тело сползло к ногам. Маленькое зеркальце от пудреницы, поднесенное к губам так и осталось чистым, ни следа дыхания. Он протер платком фишку с четырехлистником и надписью "Удачи", и бережно вложил в посиневшие губы. Потом отволок тело в бетонную развалюху и привалил куском гудрона и парой шлакоблоков, чтоб не нашли слишком быстро.

Внутри все пело, и, как любят говорить романтичные подростки, трепыхалась стайка бабочек. Крайтон чувствовал, что еще немного, и он проблюется радугой. Сигарета, Джимми Моррисон в приемнике, и неприметный опель тихо выбрался из промзоны, никем не замеченный. Феликс покачивал головой в такт, придавив газ на пустом шоссе. "Я - король-ящерица!"

Тренькнул таймер духовки. Пора ужинать.


Имя мне - легион.
 
ЧревоугодиеДата: Суббота, 27.08.2011, 04:45 | Сообщение # 5
 
 
Раса: Демон

Сообщений: 122
Репутация: 2
Статус:
'I am the Lizard King,I can do anything'

Рваный шрифт кислотно-желтой надписи на тюнингованном черном бензобаке мотоцикла "Suzuki GSF Bandit". Три часа ночи. Шоссе. Фонари слились в слепящую полосу. Скорость такая, что перехватывает дыхание. Капли дождя бьют как пули в лоб. Теплые. Большие.
Маркат гнал бездумно, кружил по улицам Лондона, мимо спящих запертых многоквартирных домов, сырых скверов, по мостам и восьмеркам эстакад. Мимо дорогих витрин - тусклый свет дежурной иллюминации, застывшие как трупы манекены, SALE.
Мимо трущобных вонючих переулков, где жили на пособие целые семьи исламских иммигрантов, и попахивало мочой, курдючным жиром от ларьков с арабскими донер-кебабами, свежими ножами и будущими поджогами и погромами полицейских машин.

Если бы Марката тормознул ночной дорожный полицейский, то патруль словил бы немалый шок - в его крови обнаружили бы 5.07 промилле этанола (около литра чистого виски), плюс метадон ("дороги" уколов на сгибах обеих рук и даже на ляжках).
Маркат был совершенно трезв, включен в кровеносную сеть города на полную. Пустые глаза заливало дождем, он рулил адовой машиной практически вслепую, на поворотах едва не "ложась". Под шинами визжал на виражах асфальт.

Морин, маленькая стерва Морин, мертвая бурлеск-танцовщица оседлала багажник за его спиной - пергидролевые волосы намокли, как у дрянной куклы, рот открыт, с края губы текла на подбородок трупная сукровица, утроба распахана точным ударом ножа, на руках, обнимавших талию демона и на голых бедрах - зеленые пятна первичного разложения.

Блузка сорвана, на отечной шее странгуляционная борозда, миниюбка в цементной пыли.

К счастью, никто из поздних прохожих не видел ночную попутчицу Марката - отчего бы не прокатить несчастную девчонку, она ведь так и не поняла, что мертва.
Ее тело гнило в промзоне, еще не обнаруженное бездомным, который полез в бетонную развалюху, а то, что называют душой (ее не существует) не поймет, что такое смерть, еще очень долго. Так и будет болтаться неприкаянная Морин по Лондону среди сотен потерянных душ разных эпох, греться в подъездах и у подожженных бензиновых бочек на заводских окраинах и приставать к припозднившимся по пьяни клеркам среднего звена "Ми-истер, уга-астите девушку сигаретой".
И - опа - вышла в свет фонаря во всей разложившейся красе.
Вопль. Обморок. Обширный инфаркт.
Большой город все спишет наутро.
В европейских мегаполисах как минимум треть людей, которых вы видите на улице и в метро в час пик - давно мертвы. И пьянчужка, привалившийся плечом к вам на сидении вагона метро в поздний час, возможно, так ужасно воняет не потому, что давно не мылся, а просто... Трудно пахнуть по иному, когда мертв уже лет десять. Извините, мистер, я выхожу на следующей.

Я был когда-то таким как ты, но ты будешь таким, как я.

Маркат усмехнулся, похлопал призрачную попутчицу по холодной мякоти бедра, не оборачиваясь:
Голова Морин мотнулась на вялой шее влево вправо.

Первая удача с Феликсом дала Маркату небывалый драйв, острое, шаманское и шампанское чувство азарта, люди, наверное, назвали бы это страстной взахлеб фанатичной влюбленностью, но не в человека, а в дело его чисто вымытых молодых рук. В каждый жест точный, как швейцарский нож.

Несколько дней демон принюхивался, кружил вокруг заветного дама, как стервятник, сужая круги, наслаждаясь каждой мыслью, ощущением, сном своего подопечного. Феликс преподносил сюрпризы - не человек, детская книжка раскладушка - три-четыре и только рыжий мейн-кун разберет сколько еще полноценных людей в одном теле.

Иногда Маркат позволял себе встречаться с ним на улице. Каждый раз в новом обличии - нет, лица он не менял, но представал то усталым страховым агентом в конце рабочего дня в очереди в автосервисе, то пузатым полицейским, который покупал мороженое на углу рядом с подъездом Феликса, то водителем распонтованного кадиллака рок-н-рольной расцветки, который тормознул на обочине, тонированное стекло поползло вниз, блеснула золотая фикса, оправа черных очков, лоснилась выбритая сытая щека:
- Хей, чувак, не подскажешь, как доехать до Эбби-роуд?

В Феликсе ему нравилось все. Аккуратная и вежливая повадка застарелого социопата, легкая улыбка, несовпадение группы крови и спермы, трепыхание стайки пресловутых бабочек, заблудившихся в поджаром животе.

Для танго нужны двое. Танго мужской танец. Наше танго только начинается.

Мотоцикл по воле беспечного ездока вынесло на предельной скорости на недостроенный мост.
Удар по тормозам.
Завертело, но удержал равновесие, остановился буквально в пятнадцати сантиметрах от торчащей над пропастью арматуры.
Выдохнул.
Мертвячка исчезла с пассажирского сидения. Оставила влажное, дурно пахнущее пятно на черной коже обивки.

Маркат оскалился и сжал кулак. Дождь заливал за шиворот плотной черной косухи.

Он знал, что Феликс, спящий на другом конце города в своей постели, проснулся, как от удара изнутри, хватанул воздух: обычное дело для мужчины средних лет- сонный паралич, апноэ.

Так же как и в прошлые разы, Маркат проговорил про себя, крепко держа связь с Феликсом. Все тот же, низкий, с хрипотцей голос, размеренно звучащий в черепе:

"Почини отцовский ламповый приемник. Тот самый, Tivoli Advent 1960 года. В деревянном корпусе. Там всего-то два контакта спаять. Ты умеешь. Схема простая, школьник осилит. И поставь на короткую волну, любую, лишь бы передавали ровный белый шум.
Тебя ждет сюрприз. Фирма гарантирует. ".

Выйди на связь, Феликс.


Sex, Drugs, Rock 'N' Roll

Сообщение отредактировал Чревоугодие - Суббота, 27.08.2011, 05:44
 
ФеликсДата: Суббота, 27.08.2011, 23:38 | Сообщение # 6
 
 
Раса: человек

Сообщений: 32
Репутация: 0
Статус:
- Что за хрень...
Феликс отрыл глаза резко дернувшись, и моментально темнота наполнилась мелкими, ярко пляшущими искорками. Выныривать из вязкого тягучего сна оказалось довольно болезненно. Рядом встревоженно взмуркнул рыжий и прошелся колючим шершавым языком по взопревшей щеке. На будильнике рядом мигало в такт ударам пульса изнутри виска - 2:45:45, 2:45:46, 2:45:47... Он хлопнул ладонью по кнопке ночника и долго промаргивался даже от этого, теплого неяркого света. Облизнул обметанные губы - видимо дышал ртом во сне, успокаивающе погладил кота. И понял, что пока точно не уснет. Поднялся, и как был, обнаженным, прошлепал босыми ступнями на кухню. Прислонился к холодному столу, налил себе стакан яблочного сока.

Последние пару дней он постоянно чувствовал на себе чей-то взгляд. Сначала можно было списать на перевозбуждение от действа, но потом Феликс начал грешить на психику. А как иначе прикажете понимать этих чертовых близнецов, которых он встречал? Нет, они даже толком и не похожи, наверное просто схожий тип людей, но это самодовольно-ждущее выражение на лоснящихся мордах... Стакан насторожено скрипнул, готовясь к бесславной, но яркой смерти в перенапряженных пальцах. Да еще и эти мутные кошмары... Кормящий мелкими поющими лягушатами хохлатую собачонку пузач-сумоист, пугало из ржаных колосьев, ловящее не берегу Темзы Великого Лосося на наживку из человечьих глаз... Короче, бред да и только. Крайтон отставил стакан и бездумно побрел по квартире, оставляя за собой ярко освещенные комнаты. Неожиданно резко придавило одиночеством.

В кабинете отца он так и не стал толком ничего менять, переделав под свои нужды гостевую спальню. Разве что зачем-то поставил вместо допотопного макбука мощный игровой компьютер с огромным монитором. Которым практически не пользовался, но диски с игрушками россыпью валялись по столу. Он смахнул их не глядя и сел, запуская комп. Крутнулся на вертящемся кресле, разглядывая давно забытую обстановку. Карта звездного неба, кровеносная система, мышцы и внутренние органы - человек в разрезе, изрядно запылившийся плакат. Статуэтка Кали-многорукой, буддистский молитвенный колокольчик, цифровая рамка с фото, выключенная и мертвая. Игрушечный плюшевый хорек, выигранный отцом в каком-то тире на рождественской ярмарке. Полка медицинских справочников. Хирургический набор времен королевы Виктории, подарок на двадцать лет практики, отец им гордился, как гордятся взрослые мужики официально им позволенными игрушками - оружием, книгами, антиквариатом. Стеклянный герметичный контейнер с человеческим сердцем в спиртовом растворе. "Мое первое сердце. Двенадцать швов, стенки левого поджелудочка тоньше папиросной бумаги. И вот оно у меня на полке, а человек, из чьей груди я его вынул все еще жив, ходит, дышит и смеется..." Отделанный латунью короб старинного радиоприемника, то ли пылесборник, то ли антиквариат. Наверное звук у него совсем другой, живой, не холощеный, как в современных стереосистемах.

Крайтон остановил автоматическую загрузку какой-то игры и загрузил браузер. Завис над страничкой поисковика. Задумался. И машинально вбил "Tivoli Advent, схемы, чертежи". Три форума, десяток мертвых страниц, а вот и схемы. И правда, проще некуда.

Четыре часа ночи, голый человек с паяльником, мурлычащий себе под нос повторяющиеся строки, и резкий запах канифоли.

Танго, это танец троих, только третьего обычно не видит никто, потому что третий танцор это смерть.

Я плыву на корабле,
Моя леди,
Сам я бел, а конь мой блед,
То есть бледен,

И в руке моей коса
Непременно.
Ах, создали небеса
Джентльмена!

Нам не избежать молвы,
Моя леди,
Я ведь в саване, а вы —
В старом пледе,

То есть оба не вполне
Приодеты.
Я скачу к вам на коне:
Счастье, где ты?!


5:47... Писк микроволновки, горячий бутерброд с сыром, плывущим под пальцами и ручки настройки вновь собранного приемника. Счастье, где ты?


Имя мне - легион.
 
ЧревоугодиеДата: Понедельник, 29.08.2011, 12:14 | Сообщение # 7
 
 
Раса: Демон

Сообщений: 122
Репутация: 2
Статус:
Капли дождя на черной витрине, разбавленный потекший свет фонарей с улицы. Искажена белая табличка с названием и номером на углу дома напротив. Под латинским алфавитом - насекомая вязь бенгали. Под утро в пасмури темно-красный лондонский камень казался черным. Над автостоянкой мигал желтым в ночном режиме светофор.

Южный конец улицы Брик лейн.
Теперь - территория выходцев из Бангладеша в Ист Энде. Чудом среди этнических ресторанов и магазинов типа "Современный центр сари", "Мандала" и "Санчита-карма" затесался старый круглосуточный паб "Монашка и мельница", где еще подавали крепкий портер и бублики по еврейским рецептам.
Маркат повесил мокрую косуху на спинку сидения, растирал озябшие ладони. В пабе кроме него сидела только странная пара - муж и жена, оба лет сорока, обшарпанные, как и вся обстановка, они даже не разговаривали, только пили синхронно, как автоматы, поднимая кружки. Женщина то и дело подносила к вялому рту соленый арахис. Казалось, что этим двоим просто страшно идти домой в квартиру с неоплаченными счетами по кредиту, вот они и пропивают тысяча вторую ночь на последние деньги.

Стойка была затемнена, тускло и мутно поблескивали ряды бутылок, изредка моргали путаные шнуры пыльной китайской елочной гирлянды, которую не сняли с полок с прошлого Рождества. На репите из допотопной музыкальной машине под сурдинку рвалась шарманочная шизофреническая мелодия The cimetery polka хрипатого Тома Уэйтса.

Маркат заказал полпинты пива, но даже не пригубил, пена оседала в кружке с легким сонным звуком. Его темные глаза вперились неподвижно в темное окно-витрину. Темный дождь снаружи. Темный город. Темная вода- в водосточных желобах. Блеклое пятно-глаукома фонаря. Одиночество.

Под потолком муторно месили прокуренный воздух лопасти допотопного вентилятора.
К счастью, глобализация до "Мельницы" не докатилась - здесь всем было наплевать на позитив, здоровый образ жизни и вред никотиновых смол.

Сейчас Маркат казался моложе, чем обычно, лет на десять, дело в выражении лица, разгладились еле заметные морщины в углах глаз, взгляд оживился, даже в неподвижности, волосы на вид стали гуще быть может от влажности.
Сердце все еще пугало перебоями и колотьем, после долгой гонки по городу.
Он сморгнул и напрягся, наклонив голову. Пальцы бездумно ласкали край кружки.
Нервные волокна, пористая костная ткань, мельчайшие кровеносные капилляры, клеточные мембраны, все, что составляло его мощное тяжкое тело сейчас работало незаметно для глаз на износ, будто весь он стал передающей станцией, а рисунок вен и дактилоскопических кругов кожи повторял неведомые радиосхемы. Маркат ощущал странное покалывание по всему телу - будто слабые электрические разряды или уколы татуировочной машинки.
Под черной футболкой с принтом Че Гевары туго и тяжко вздувались и опадали круглые бока - так, будто он не сидел на стеганом кожзаменителе казенного кресла в пабе, а трудно бежал стометровку по колено в воде.

5:47.
В квартиру, где обнаженный одинокий человек повернул ручку настройки старого приемника в деревянном корпусе властно вторгся белый шум.
Почти невыносимый для уха песчаный монотонный фон, странно повторявший дождь за окном, сухие помехи.
Из технической какофонии всплыл невнятный голос диктора, мизерные позывные, снова шум, снова голос диктора-педанта.
Обрывочные слоги вдруг оформились, белый шум чуть отступил и диктор повторил глуховатым, с еле уловимым дефектом речи, голосом:
- ...Сигнальная станция... Говорит сигнальная станция... Сигн.. анция...

Этот голос должен был быть хорошо знаком Феликсу Крайтону - то был его покойный отец.

На фоне его слов прорывалось все то же выматывающее мурашечное шипение старой исцарапанной пластинки, обрывки джазовой музыки, диалогов, но эти мелочи не мешали услышать главного.
Диктор размеренно читал, будто и впрямь диктуя, точно и четко артикулировал каждый слог:

- Томас Гриффит, пятнадцать лет, адрес, дом 51 Беркли сквер, пятый этаж, номер 23, телефон: плюс 44 20 7758 8254, мать уехала на неделю в Париж, срочная командировка, стал мужчиной сутки назад, переспал с ямайской проституткой по вызову, получилось, гордится, имитировала оргазм, не знает... впервые один дома, есть деньги, счастлив. Маменькин сын, нет друзей, доверчив, завтра в десять вечера будет гулять в сквере близ Babbie bar, слаб к алкоголю, приметы будут даны счастлив счастлив счастлив

Голос было утонул в белом шуме и всплыл снова

-...счастлив... молод ... глуп. чувство собственной важности - передачу резко пересек электрический спазм - и диктор произнес в перебивке:

- Говорит... сигнальная станция.

Человеческое сердце в стеклянном герметичном контейнере дрогнуло и сократилось - раз, другой, третий. И снова замерло. Слегка вздрогнула поверхность спиртового раствора.


Sex, Drugs, Rock 'N' Roll

Сообщение отредактировал Чревоугодие - Понедельник, 29.08.2011, 18:20
 
ФеликсДата: Вторник, 30.08.2011, 00:40 | Сообщение # 8
 
 
Раса: человек

Сообщений: 32
Репутация: 0
Статус:
На какое-то время Крайтон практически впал в транс, перебирая песчинки белого шума. Обрывки радиоволн чудились ему разноцветными призрачными лентами, что кружат и кружат по орбите, изредка ныряют вниз, по змеиному заползая в деревянный короб приемника. Кусочек старинного фокстрота в перебивке наждачного шуршания, писк, голоса, голоса, голоса... На какой-то миг показалось даже, что один из дикторов говорит голосом его отца, но мало ли людей с похожими голосами.

Он слушал минут двадцать, может больше, до тех пор, пока шум не стал отдаваться рикошетом внутри черепа, болезненно и гулко, и после этого решительно щелкнул выключателем. Взопревшая от напряжения спина приклеилась к обивке кожаного кресла. Томас Гриффит... Томас Гриффит... Откуда-то крутилось это имя. Услышал по радио? Черт разберешь сквозь шум, надо будет подпаять динамик и усилитель, а то, похоже, схалтурил.

Пальцы сами забегали по клавиатуре - закладки всех популярных соцсетей и блогов. Феликс любил бродить по ним невидимкой. Смешно, когда люди обнажают душу, считая, что кому-то нужны их маленькие откровенности. Или когда прячут под замок свои маленькие постыдные тайны - все это так легко найти по перекрестным ссылкам, раскопать, узнать, высчитать. Нужно лишь немного терпения и азарта. Не то, не то, не то... В пепельнице одиноко истлевала сигарета, а Феликса уже подхватило и понесло на волнах легкой злости и нетерпения. Ага, вот он ты, щенок... Ты смотри, и правда есть такой. Томми... Андроид, терминатор... Оч-чень оригинальные ники. Любишь фантастику, дружок? Цитатки, анекдоты, картинки. Под катом скабрезности не первой свежести. Пост о Маркесе. Неужто и вправду читал? Хотя молодежь сейчас такая... непредсказуемая. Ага, комменты, ссылка на второй блог, фото.

Улыбчивое, чуть виноватое лицо, фиксы, близорукий рассеянный взгляд. Невысок, коротко стрижен. Что странно, ни пирсинга, ни фенечек, ни каких-либо еще опознавательных знаков молодежных субкультур. Сутулится, но на фотографиях старается выпрямиться или опереться на что-то. Недешевый пиджачок, табличка "Беркли сквер" на углу дома. И один, везде один. Кто ж его фотографировал-то?

Последние посты под катом. Нечленораздельный подростковый бред, в котором фигурируют в основном обороты "сладкая шлюшка", "по самые помидоры" и "чуть не захлебнулась". Очень похоже, что парень писал под газом. Десяток комментариев, в основном "+1" и "мужик".

Крайтон отлепил себя от кресла, погладил кота, пришедшего с инспекцией, и улыбнулся ему, стирая хистори запросов и темп-файлы. Выключил компьютер и еще полчаса стоял под обжигающими струями душа, водя изнутри кончиками пальцев по массивному стеклу кабинки. Томми... Томми Гриффит...

Растирая руки питательным лосьоном перед тем как лечь снова, он знал, где будет вечером. За окном было уже утро.

А в это же время в аэропорту Хитроу пил сердечные капли под присмотром врачей один немолодой уже джентльмен, глава крупной адвокатской фирмы. С час назад его едва не свалил приступ - пусть и пересаженное больше двадцати лет назад, но все еще относительно здоровое сердце засбоило. Толкнулось в грудь двумя ударами сразу. Раз. Другой, третий... И успокоилось.


Имя мне - легион.
 
ЧревоугодиеДата: Среда, 31.08.2011, 06:17 | Сообщение # 9
 
 
Раса: Демон

Сообщений: 122
Репутация: 2
Статус:
Светлая зелень столетних платанов парка Беркли сквер, по периметру зеленой площади - викторианские многоэтажные дома, велосипедные стоянки, красные телефонные будки, киоски, еще не запрещенные автоматы по продаже сигарет. На доме N 50, - мрачноватом даже при свете фонаря, как соты с черным медом, белела вывеска книготорговой компании.

Левее, на углу тонированные стекла заведения Babbie Bar – танцующие длинноногие девки, как языки пламени. В парке было немало прохожих, группка японских туристов, одинаковых, как кегли, парочки на скамьях и прямо на газонах, мамаши с колясками на позднем выгуле – к вечеру ослабла влажная жара. С пятой скамейки на аллее открывался отличный обзор за черную ограду на нужный участок улицы. Рядом со скамьей стояла красная цирковая тележка с желтыми колесами и стеклянными куполками, турок продавал жареный миндаль, сахарную вату и поп-корн.

Маркат вольготно сидел, раскинув руки на спинке скамьи. Этакий мистер Вечер Трудного Дня в стиле casual: бежевый блейзер нараспашку, белая рубашка, расстегнутая на три пуговицы, брендовые джинсы с бахромистыми дырками на бедрах. Картину дополняли черные очки, сдвинутые на лоб.

Он приехал в парк Беркли на сорок минут раньше назначенного времени.

Проснулся заполдень, трансляция вымотала его до последней капли. Демон транжирил силы на свой замысел, не задумываясь, последствия не заставили ждать. Выглядел он спросонок скверно: щеки заметно ввалились, под глазами синие круги, тремор пальцев, хотелось жрать до тошноты. Когда он брился перед зеркалом, то еле сдерживал желание вцепиться зубами своему отражению в кадык. Времени на долгую охоту не было.
До десяти вечера необходимо было восполнить силы с избытком.

Быстрая кормушка у него имелась. Специально для таких целей Маркат года два назад стал спонсором-благотворителем, отстегивал крупные суммы на содержание наркологических палат в госпитале Сент-Джордж. Конечно, ни врачи, ни пациенты, не знали, что на благом деле он отмывает деньги от оборота наркоты – круговорот добра в природе.

До госпиталя он едва добрался, одежда на нем болталась мешком, походка, как у старика, скулы заострились.
Врачу, который его встретил, Маркат буркнул нечто вроде: депрессия после простуды.

Обсуждали покупку нового оборудования для переливания крови. Потом Маркат потребовал показать ему палаты, врач отказать не посмел.

Демон не слушал его пояснений, кивал наобум, проходя мимо коек и застекленных боксов, он судорожно жрал. Синдром отмены, бред, ломоту, выворачивающую суставы и десна, горечь во рту, липкий пот, сухой зуд змеиной кожи и главное: голод. Ледяной голод по дозе. Маркат наклонялся над койками тех, кто рвался из ремней от героиновой ломки, так, что судороги мышц ломали кости, он сочувственно улыбался истощенным до синевы стриженым торчушкам с мертвыми глазами и язвами на венах. Одна такая сидела на полу и качалась взад вперед, обхватив костлявые плечи, уже вторые сутки.
Ее голода хватило бы с лихвой на неделю. Маркат задержался возле нее подольше, глотал залпом.

В конце обхода Марката было не узнать: он еле дышал, с трудом нес критически переполненное пузо, сквозь натянутую ткань рубахи выступила кнопка пупка. На полных тугих щеках играл румянец. Замороченный врач ничего не заметил, зато на него удивленно уставилась дежурная медсестра.

«Милочка, делай свое дело и не суйся в чужие, – мысленно приказал Маркат – Ты оставила дома няньку, трехмесячную дочку и мамашу в маразме. Нянька выскочила в магазин и заболталась с подружкой. А твоя старая маразматичка, уже наверняка вытащила детку из кроватки и засунула ее в микроволновку. Старушка обожает стряпать. Помнишь, она ведь один раз уже пыталась... Еле успели.»

Медсестра побледнела, забыла о своих наблюдениях и кинулась к начальству – отпрашиваться домой.

Запаса теперь хватит надолго. Сигнальная станция выйдет в эфир без перебоев.

Маркат на скамейке едва не мурлыкал от сытой истомы. Одно воспоминание о чистых руках Феликса, ровных ногтях без белых пятен, косточке на запястьях заставляло его сглатывать медовую слюну и спазмом сводило подбрюшье и мошонку.

Подросток в мешковатой толстовке и рэперских штанах с обвисшим задом покроя «Бадди наложил в штаны» тоскливо замаячил у витрины "Babbie Bar"

Э, нет, приятель Холден Колфилд, тебе вход заказан до двадцати одного года.

Демон чуть подался вперед, жадно и весело высматривая главного фигуранта.


Sex, Drugs, Rock 'N' Roll

Сообщение отредактировал Чревоугодие - Среда, 31.08.2011, 07:25
 
НПСДата: Среда, 31.08.2011, 07:22 | Сообщение # 10
 
 
Раса: Человек

Сообщений: 13
Репутация: 0
Статус:
Его звали Томас Гриффит. Полный тезка американского каратиста, который играл вампиров и злодеев в кино, и австралийского геолога, который открыл Кровавый водопад в Антарктиде. Ни о первом, ни о втором, Томас понятия не имел - старых фильмов он не смотрел, а про Антарктиду знал только то, что она затонула (в географии он тоже был не силен).

Друзей у Томаса не было, только виртуальные френды. В колледже его даже не травили - слишком скучно.
Томас любил рисовать на полях тетрадок девочек аниме с большой грудью. Еще он любил томатный сок, шоу "Войны Роботов" и комиксы с Ларой Крофт. В интересах его блога значилось, среди прочего "пукать в ванне". Этот интерес никто еще не разделил и Томми втайне гордился его оригинальностью.

Мамочка каждое утро спрашивала: Ты любишь меня, Томми?
- Да. А ты любишь меня, Мамочка? - спрашивал Томми.
- Конечно! - отвечала Мамочка - Вот видишь, нам никто больше не нужен.

К пятнадцати годам у Томми был сколеоз, неправильный прикус и двадцать восьмой уровень в онлайн-игре "Счастливый Фермер".

Отца у Томми не было - Мамочка пятнадцать лет назад сделала ЭКО, воспользовавшись услугами банка спермы. Даже посмотреть фотографию донора она отказалась. Ответила врачу: для меня главное, чтобы самец был здоров.

Мамочка была феминисткой, вегетарианкой, выступала против грабительской экспансии США на восток, боролась за либеральные ценности, за легализацию однополых браков, против истребления синих китов и бельков, против дискриминации женщин Китая и Албании. На пятом месяце беременности была задержана на Пикадилли Серкус в час пик - она вышла на улицу голой с плакатами на шее и спине: "Я не ем мяса" и "Я не ношу натуральный мех".
После уплаты штрафа ее отпустили.

Мамочка втайне жалела, что Томас не родился девочкой, но к половому вопросу подошла весьма серьезно - на пятый день рождения она накупила сыну наглядных пособий, презервативов и даже искусственную вагину из секс-шопа. Ребенок должен знать, что его ждет.
Томми наливал в презервативы воду из под крана и бросал из окна на улицу.
Вагина валялась в ящике среди прочих игрушек, рядом с трансформером, пластиковым человеком-пауком и Лягушонком Кермитом.

Позже Мамочка таскала его на нудистские пляжи, которые оставили у Томми ощущение мутного кошмара - месива потных, здоровенных гогочущих тел, которые шлепали другие мяклые и пузыристые тела с таким звуком, будто месили тесто с лосьоном для загара.

Мамочка редко оставляла его одного, но на этот раз она уехала в Париж, оставив ему вполне внушительную сумму. Томас давно ждал этого. Набрал длинный номер, который вычитал в рекламной газете про какой то "массаж тайский, орал, анал, золотой дождь, досуг выезд" и понизив голос, заикаясь, промямлил, что ему нужно.

Женщина и ее охранник приехали через двадцать минут. Охранник засек время и ушел. Женщина осталась стоять посреди комнаты. Она была чернокожая, маленькая, плотная, как тумба. На вид ей было лет тридцать пять. Но одета по молодежному. Села на диван, под короткой юбкой не было трусов. Томми не знал что делать, прятал руки. Женщина устало спросила выпить. Томми вытащил из Мамочкиного бара бутылку текилы, присел рядом и они молча пили. Женщина без предупреждения сгребла Томми за ширинку. Гриффит не почувствовал ничего, кроме позыва отлить.
Он опьянел с вертолетной скоростью, и сам не понял, как его голова оказалась между ног женщины, посередине было черно, красно, влажно, кисло, страшно и пахло Мамочкой.

Охранник вернулся за женщиной через час, забрал деньги, утром, когда Томми пришел в себя, он сообразил, что в Мамочкином баре не хватает еще трех бутылок, а на туалетном столике - золотых часиков, серег и цепочки.

Но у Томми так болела голова, он то и дело бегал к унитазу, тошнило даже от аспирина, поэтому он ни о чем другом не мог думать, кроме того, что он "стал мужчиной" и "испытал Ощущения".
В перерывах между приступами рвоты, Томми приспускал трусы и проверял стало ли там что-то по другому, и даже казалось, что подрос.

Он промучился утро и тяжело уснул днем. Почему его понесло вечером на улицу, Томми не знал, хотелось выйти, дышать, смотреть на других мужчин и женщин и думать, как бывает у них и с кем бы он хотел продолжить. Он часто без всякого смысла болтался по улицам.
Засунув руки в карманы рэперских джинсов Томми Гриффит стоял перед витриной Babbie Bar - от дверей его послал охранник, хотя Томми и так не решился бы войти.

В голове было пусто и легко. Томми пялился на дизайнерские изображения огненных танцующих бэби-долл и вспоминал Ощущения.

Томми был счастлив.


Сообщение отредактировал НПС - Среда, 31.08.2011, 09:17
 
ФеликсДата: Четверг, 01.09.2011, 21:18 | Сообщение # 11
 
 
Раса: человек

Сообщений: 32
Репутация: 0
Статус:
Вечер обрушился жестким ощущением дежавю. Каждое действие растягивалось в бесконечность повторений зеркальным лабиринтом. И глядя на собственное лицо со вспененным гелем на щеках Феликс с ужасом понимал, что он же уже только-то сделал то движение для которого только поднялась рука. Он уже собирал легкий городской рюкзачок, скулы уже так же привычно горели холодным ожогом лосьона, мелисса, лайм, отзвук чайного дерева. Рука уже поворачивала ключ в замке зажигания, и опель уже чихал перед тем как завестись, и даже мысль об автосервисе, даже мысль эта уже была, приходила, помаячила и исчезла, перед тем как появиться вновь.

Феликс с легким стоном сжал виски, разминая, массируя, выгоняя нервозность и боль, успокаивая легкую панику, которая всегда возникала при подозрении, что с психикой не все в порядке. Это просто усталость. Усталость, нервы... Нужны какие-нибудь легкие транквилизаторы, что-то такое, что можно взять без рецепта... Да и вообще, излишняя мнительность и паника до добра не доведут. Или, может, поможет иное лекарство. Совсем иное. Без рецепта.

Легкие кроссовки, летняя куртка, рюкзачок - полный неофициоз. Одежда, стили и марки, бренды, тренды, социальные маркеры. Шкуры, перья, рога и копыта городских джунглей. Защитный окрас или длинный хвост от назойливых жужжащих насекомых людской толпы. Смени не просто одежду, стиль, и девять из десяти не узнают тебя. Не сопоставят. Шаблон.

Крайтон взял пива и облюбовал одну из лавочек с видом на фасад ночного клуба, расписанного извивающимися девицами. Пиво горчило. Горчило привкусом какого-то фальшачка.

И это счастливый человек? Феликс погонял во рту орешек и раскусил с легким "крак". Черт разберешь. Он и узнал-то пацана не сразу. На фотках тот выглядел как более... респектабельным, что ли. Сейчас же очень резко было видно, что ему пятнадцать. Если бы не дата рождения в юзеринфо, то он не дал бы ему и этих пятнадцати. Как же он девку-то эту поимел? Нет, по описанию было видно, что приврал, кто из нас не без греха, но было. Сколько с него содрали за риск? Статья ведь...

Крайтон приготовился пока присмотреться, принюхаться. Ему нельзя ошибиться. Он должен быть счастлив.


Имя мне - легион.
 
ЧревоугодиеДата: Суббота, 03.09.2011, 00:11 | Сообщение # 12
 
 
Раса: Демон

Сообщений: 122
Репутация: 2
Статус:
"Hey ho, let's go! Hey ho, let's go!"* - скандировали хором Ramones под панковские запилы басов.
Некстати заорал рингтон, рабочий номер.

Маркат, совершенно поглощенный идиллией вечера и так сложно устроенной встречи не сразу сообразил, что не выключил мобильник, ругнулся, принял звонок.
Заговорил зло, отрывисто, так, что турок пригнулся за своей волшебной тележкой.

- Да. Нет. Перезвони Хьюстону, это его сфера. Почему я должен за всех думать? Что? Мать твою, Бенни. У Хьюстона никогда нет никаких проблем. Короче, чтобы, когда я вернусь, все было чисто. Усек? Отбой.

Маркат навсегда задавил кнопку, как клопа, экран померк, он, не глядя, отправил дорогой ipod по меткой дуге в урну.

Звонил один из поставщиков склада его магазина, который на деле был просто перевалочной базой для наркоты, контрафактного алкоголя и сигарет. Возникли терки с куратором сектора Ист-Энда, из за партии китайского крэка, дерьмовой очистки, пусть теперь разбираются сами.

Неделю назад, Маркат запросто наврал бизнес-партнерам, любовницам, приятелям и прочей шушере, что улетает недели на три в Эквадор, по делам. Что за люди, сказано - нет меня, из могилы норовят достать.

Он мгновенно забыл о делах, и снова принял расслабленную позу, поглаживая на коленях разворот глянцевого журнала "Penthouse" с масляными порнотелками на развороте. Богини силикона и латекса. Маркату на них сейчас было плевать.

Феликс занял удобную скамью - хороший охотничий обзор, Томми все еще отирался, ковыряя в носу у вожделенной витрины, и только один фактор расстраивал пастораль: неизменный постовой бобби на углу, который торчал с таким медальным бронзовым профилем, как будто ему принадлежали все платаны Беркли сквер, белки, собаки, влюбленные, старики, маньяки, жертвы и химически-розовая сахарная вата.

Вот ты-то, голубчик, тут совершенно лишний.

Маркат прикрыл глаза, секундно задумался. На лице его появилась совершенно блаженная улыбка, как у растамана, который после долгого перерыва дорвался до косяка.

С боковой аллеи Беркли-сквер послышался легкий стрекот колесиков, механическая мелодия шарманки. Под ногами у гуляющих людей, ловко лавируя, катила на трехколесном велосипедике кукла. Веселый механический Пиноккио с широкой диснеевской улыбкой, синими глазами вполлица, в красном колпачке с пимпочкой носа.
Его нижняя челюсть щелкала на шарнирах-прорезях, деревянные ноги бойко крутили педали. Мелькали коленки с гвоздиком сустава.
Взрослые шли по своим делам, целовались, покупали, а Пиноккио катил восьмерками, уворачиваясь от ботинок и роликовых коньков. Из прорези курточки на его спине торчал, поворачиваясь, большой узорный ключ.
Взрослые не видели куклу.
Только трехлетняя девочка, которую тащила за собой болтающая по телефону мамаша, заметила Пиноккио, уперлась, сморщила лицо и горько заревела.
Ей как по команде отозвались воплем младенцы, зарычала собачонка в сумочке классической блондинки, вырвалась кувырком и рванула по гравию прочь, не слушая причитаний хозяйки.

Пиноккио на своем велосипедике вильнул колесами мимо скамейки Феликса, выкатился за ограду парка на улицу, по "зебре" переехал проезжую часть и подкатил прямо к ногам полицейского.

Бобби уставился на игрушку, как пьяный на маятник.

Наверное, смешное зрелище со стороны: здоровенный полицейский стоит, открыв рот, и пялится в пустоту на носки форменных полуботинок.

Полицейские тоже когда то были детьми. И, возможно, именно эта игрушка когда-то не досталась ему, а может быть - подарили на рождество, вынес во двор похвалиться, пришли старшие и отняли или сломали.

Непроницаемое лицо полицейского стало беспомощным и радостным, как у пятилетнего ребенка.

Тренькнул велосипедный звонок. Луп-луп - моргнули в глазницах круглые мультяшные глаза, дернулась челюсть щелкуна.
Пиноккио, будто дразня, прокрутил педали вхолостую и вдруг сорвался прочь с бешеной скоростью.

Бобби, забыв обо всем, бросил пост и сначала пошел, а потом побежал за ним. Впустую хрипела рация в чехле на его бедре.

Кукла на велосипеде резко завернула за угол дома номер 49, полицейский за ней, натыкаясь на прохожих.

Визг тормозов. Тупой удар. Короткий крик. Оглушительные гудки.

Женщина на светофоре уронила сумку и прижала ладони к щекам. Поток машин хаотично встал. С мостовой вынесло помятую форменную каску и маленькое велосипедное колесико.

- Бинго, - сказал Маркат, щелкнул пальцами и открыл глаза.

Чтобы взрослому вернуться в детство, есть только один рецепт: смерть. Люди делают столько глупостей за двадцать четыре часа. И это еще одна.

Томми Гриффит отлепился наконец от витрины бара - глянул на суматоху на углу, разинув рот, глаза его счастливо блеснули - ну просто цепь удач, вчера стал настоящим мужчиной, сегодня так удачно вышел на улицу.

Что должен делать Настоящий Мужчина, если он видит, что на улице кто-то погиб под колесами?
Правильно, снимать перекрученный, как белье, труп со слетевшими от удара ботинками на мобильник, чтобы потом выложить в уютный блог и получить комменты.

Томми повертел головой, ища удачное место, перебежал дорогу. Ужн собрались зеваки - от парка и из ночного магазина. Где-то взвыла сирена ненужной реанимации.

Гриффит остановился в нерешительности у скамьи, на которой сидел Феликс, глянул на сидящего, даже не отметив черт лица, лицо его раскраснелось, глаза блестели, он быстро промямлил:

- Простите, мистер! Можно?

И, не дожидаясь ответа, лихо взлетел на край скамьи с ногами, высоко поднял свой мобильник, выискивая самый смачный ракурс.



Sex, Drugs, Rock 'N' Roll

Сообщение отредактировал Чревоугодие - Суббота, 03.09.2011, 09:36
 
ФеликсДата: Суббота, 03.09.2011, 04:54 | Сообщение # 13
 
 
Раса: человек

Сообщений: 32
Репутация: 0
Статус:
Ну же, давай парень. Встряхнись. Раскрой глаза пошире, вдохни глубже. Почувствуй жизнь каждой своей жилкой, каждой своей клеточкой. Давай, Томми. Давай, ведь я уже почти люблю тебя. Почти люблю твой забавный беличий прикус, подчеркнутый тонкими штришками металла, твои удивленно распахнутые глаза, видящие что-то, чего нет на свете. Не отрицай, я читал как ты выкладываешь свою незрелую душонку кривыми кирпичиками неумелых слов. Я видел чего ты боишься, что стараешься спрятать, а что, наоборот, нарисовать. Ты паршивый художник, Томми, но за это я тоже уже почти люблю тебя. За твою наивность и детский еще запах взъерошенных волос и угловатого нескладного тела, за нотки перегара, оставшиеся с позапрошлой ночи, за браваду, за неопытность, за все это и за многое еще. Я почти полюбил тебя пальцами, которыми вбивал твое имя в строки поисковиков, сирены на спинах ночных кобыл пели мне твое имя, мальчик. Я просыпался в полуденном поту и губы мои шептали - "Томми". Дай мне полюбить тебя, мальчик.

Феликс шептал, не раскрывая губ, не двигая ни одним мускулом, лишь пальцы бродили, поглаживали лакированное дерево скамейки - миллиметр в одну сторону, миллиметр в другую. Он шептал внутри себя, монотонно и беспрерывно, точно заклинатель змей ведет свою бесконечную песню, заставляя нага раскрывать капюшон и покачиваться в такт движениям деревянной флейты, точно крысолов, уводящий из города к реке живое, дышащее и пищащее серое покрывало.

Я почти люблю тебя, Томми...

И мир дрогнул под этим беззвучным заклинанием. Детский ор, собачий визг, скрип тормозов и глухой удар. В воздухе запахло смертью. Чужой, нелепой, дурацкой смертью. Но мир дрогнул.

- Нелли, Нелли, детка, ты не поверишь, тут такое... такое... - молодая мамочка одной рукой покачивала коляску с истошно вопящим младенцем, другой прижимала к горящей щеке телефон. - Да, представь себе, такая ужасная авария, кого-то сбило... тише, детка, тише, мамочка с тобой, все хорошо.

Крови в злосчастном бобби хватило на то, чтоб всколыхнуть все это сонное болотце - застучали наперебой сердца, участилось дыхание, плеснуло румянцем возбуждения на бледные скулы и обвисшие щеки. Событие. Нет, не так. Событие!!!

- Можно, - вдогонку уже ответил Крайтон, приподнимаясь. - Эй, слушай, парень, ты сейчас так навернешься. - Он крепко прихватил мальчишку за талию, не давая тому соскользнуть с края скамейки. - Что там случилось? Видишь что-нибудь?

Толпа возбужденно бурлила, каждый второй вытягивал руку с телефоном, чтоб не упустить ничего. Дюжие парни с носилками сноровисто погрузили тело, и, расталкивая гомонящих людей, понесли его к машине. Какая-то девчонка растерянно протягивала санитарам окровавленный ботинок и тихо икала. Маленькая хохлатая собачонка подлизывала кровавый след, не обращая внимания на вопли хозяйки.

- Покажи, что снял.


Имя мне - легион.
 
НПСДата: Суббота, 03.09.2011, 09:27 | Сообщение # 14
 
 
Раса: Человек

Сообщений: 13
Репутация: 0
Статус:
Выписка из журнала школьного психолога: Томас Гриффит. 15 лет. Отмечается слабость развития отдельных психических процессов. Концентрация и внимание снижены. По своему социальному статусу в классе подросток входит в группу «пренебрегаемых». Склонен к социопатии. Не контактен. Категория тревожности высокая.

Томми Гриффит, распаленный Событием даже не вздрогнул, когда его коснулись чужие руки - в иной день бы шарахнулся "мамочка запретила разговаривать с незнакомцами". Но не сегодня. Не сейчас.
Он глянул сверху вниз на неожиданного помощника, счастливо выдохнул (зря он пытался скрыть перегар мятной жвачкой) и затараторил, балансируя рукой с телефоном:

- Спасибо, мистер, не, я стою вроде, все оки-доки! Там копа сбили, прикиньте, я видел, я правда видел, он стоял, стоял вообще, а потом как ломанется вообще, и его прямо на капот на повороте хребтом - хренак! Внедорожник! А потом под колеса и опять так головой - хренак, хренак! Его прямо живот переехало вообще!

Томми думал, что у него на американский манер классно выходит это короткое слово "коп", он даже старался нарочно гнусавить, между крупными зубами вязла нитями жвачка.

Зеваки не расходились, по десятому кругу гоняли уже приукрашенный рассказ, ничто так не сближает людей, как форс-мажор, тут же завязываются языками намертво, не понимая одного, что за переполохом, болтовней, ахами и охами, "ужас!", "о ма-ай гад!", "нет, ты видел?", за блицами фотовспышек, стоит только одна настоящая мысль. На всех одна, теплая, гаденькая:

"Слава богу - это не я там лежу. Я - живой. Как хорошо. "

Никто из тех прохожих, что жадно смотрели на яркую кровь на асфальте, рыжие пластиковые конусы "дорожных работ" и полицейские красно-белые ленты с надписью "Danger" не признался бы в этой мысли ни себе, ни соседу, как скрывают онанизм, энурез, коллекцию детского порно на жестком диске или привычку ковыряться ногтем в пупке под душем.

Томми Гриффит, счастливый оттого, что у него нашелся слушатель, трепался взахлеб, давал подросткового "петуха" на высоких нотах:

- Ему наверное мозги вышибло, мистр, чесслово! Вообще жутко, да? А я читал, что в морге мозги зашивают в грудь, потому что в череп не лезут, ему зашьют да?

Он еще раз опасно качнулся, и несмотря на ласковую хватку Феликса, все таки свернулся со спинки скамьи, но мягко, не вырвавшись из этих чистых добрых рук, не упал, а мягко сполз, коснулся бедром бедра, неуклюже и косолапо поставил ноги в тяжелых кроссовках - оба от разных пар, один красный, другой черно-белый с цветными шнурками - последний городской шик. Стоя на земле, он был гораздо ниже собеседника ростом и смешно задирал голову.

- Я покажу, три вроде вышло. У меня фотик сильный, хоть и мабло, но супер.

Томми лихорадочно нажимал кнопку просмотра, развернул экранчик к Феликсу:

- Тут палец въехал, тут смазано. А вот тут, видите, он лежит -скорая еще не подъехала, смотрите, у него реально голова назад, я вообще фигею! А вот, прикиньте, это тот водила, у него кровь из носа, наверное тоже долбануло, его посадят да? Он же копа сбил! Ма однажды сбила собаку, это было вообще! Собака так орала, и Ма орала, а я не орал, нет! А вот эта, я на увеличении снимал, - новая фотография - перекошенная, но крупная, появилась на экране, - Это когда его перевернули - гляньте, у него реально тут, - Томми рубанул ребром ладони себя по животу, - кровищи полно, вся куртка промокла, видите, как получилось!

Грубая ткань толстовки промокла под мышками от пота, но запах не был неприятным, живая молодая влага, будто свежескошенная, чуть пожухшая под дождем газонная трава.

Томми покосился на початую бутылку пива в руках Феликса, сглотнул, но тут же отвел блестящие шалые глаза.

- Классные фотки? Зацените, мистер? Я в сеть залью, может, по телеку покажут?


Сообщение отредактировал НПС - Суббота, 03.09.2011, 09:39
 
ФеликсДата: Понедельник, 05.09.2011, 07:23 | Сообщение # 15
 
 
Раса: человек

Сообщений: 32
Репутация: 0
Статус:
- Охренеть... - совершено искренне протянул Феликс разглядывая небольшой экранчик мобильника. - Да, тут не собака, кровищи побольше, полюбому.

Картинка заставила передернуться. Чертовски неаппетитно... Невпопад вспомнилось фразочка про то, что не в том беда, что человек смертен, а в том, что смертен внезапно.

- Эй, - Феликс автоматически шлепнул по ладони и по мальчишечьи мягкому животу, - на себе не показывают. Ты ж не хочешь, чтоб и тебя так размазало?

Крайтон сократил дистанцию, вновь усевшись на лавочку и похлопав рядом с собой ладонью. Скамейки в парке почти опустели - большая часть гулявших утянулась к дороге, а клубящиеся на месте аварии зеваки еще не успели расползтись на более комфортные места, чтобы в сотый раз обсудить произошедшее. Тягучую конфетку события все еще гоняли во рту десятки языков, наслаждаясь приторным послевкусием - я, я видел, такое было, и не со мной, а с мной - так не дай бог.

Кое-кто уже расходился, предвкушая свежие сплетни друзьям, коллегам, семье. Дородная мадам в модной соломенной шляпке махала проезжающим машинам - такси, такси!!! - зажимая плечом нагревшийся телефон. Крашеная девица со слезами запихивала скулящую собачонку в сумку - "мистер Маблз, как ты мог, это же гадость, фу!" Деловитый постовой покрикивал - "расходитесь, расходитесь", - и пытался наладить движение. Утроба большого города уже переварила происшествие.

- Черт, порсмотришь такое и нервишки шалят, - Феликс сделал большой глоток пива и помня горящий взгляд, качнул бутылкой в сторону Томми.

- Хочешь? Для профилактики? Хотя сейчас налетят мамашки, заорут, что я тебя спаиваю.

Последний месяц весны растягивал вечера как налитая щедрой рукой вода дорогой ребристый презерватив, с усиками и пупырышками, предполагающий, что и трахаться в нем необходимо соблюдая все каноны камасутры, заповеди тантрического секса, расставив по углам три дюжины свечей, сотню роз и непременно на шелковом белье. Только для презерватива все всегда оканчивалось одинаково - чпок, и в окно. Вечеру до финального чпок тоже оставалось недолго.

- Правда можно уйти подальше, куда-нибудь в аллеи, где не видно этого квохчущего курятника.


Имя мне - легион.
 
Воображариум » Архив » Библиотека » Яд милосердия (Две три недели назад от 12 июня 2011 года)
  • Страница 1 из 2
  • 1
  • 2
  • »
Поиск: