| Главная » Хоррорные истории » Рукопись найденная в... |
Исповедь менеджера
| Первый день новой эры Я заснул в такой обычной, мирной спальне своего собственного дома, а проснулся в комнате ужасов. Волосы встали дыбом, когда продрав глаза и осознав, что именно в комнате не так, я понял - всё изменилось. Обои, которые я выбирал с таким педантизмом, висели на стенах лохмотьями и выглядели так, словно им как минимум сто лет, а не два года пять месяцев и 12 дней. А возле двери они были запачканы бурой краской, как будто её плеснули струёй. Однако кости около двери безмолвно свидетельствовали, что это была не краска. Всё это отмечали мои глаза, но мой разум отказывался понимать и принимать, только поэтому я не испугался и не впал в отчаяние сразу же, как только всё это увидел. Сколько же я проспал?! Неловко ворочаясь, я практически сполз с кровати, которая тотчас же рассыпалась, как будто только и ждала моего ухода. Спотыкаясь, бросился к окну и замер. Из своего окна на втором этаже я видел улицу перед домом в обе стороны – выглядела она точь в точь как кадры из дешёвого блокбастера про Апокалипсис. Под свинцово-тяжелыми облаками в сером сумраке лондонского утра, ветер гнал по пустынной улице обрывки какого-то мусора, забивая его под колёса то тут, то там стоящих в беспорядке и явно брошенных машин. Витрина маленького винного магазинчика напротив была разбита, но, скорее всего, мистеру Джоунсу до этого уже не было никакого дела. Его автомашина стояла также разбитая метрах в пяти от входа в магазин с открытой водительской дверцей, намертво сцепившись бампером с каким-то грузовиком, а из этой открытой дверцы свешивалось что-то тёмное и бесформенное. И от этого тёмного и бесформенного тянулся далеко по асфальту тёмный след. А рядом с передним колесом, чуть закатившись под днище, лежал колониальный шлем, присланный мистеру Джоунсу внуком, служившим на Фолклендских островах, и с которым (шлемом, а не внуком) мистер Джоунс не расставался ни зимой, ни летом… … попробовал умыться, но воды в кране не оказалось, только воздух вышел из отверстия с клокотанием. Ни одной бутылки с водой не нашлось и в холодильнике, который не работал, и в котором всё уже давно и бесповоротно не только сгнило, а уже высохло и рассыпалось в прах. Плюнув в досаде, спустился по подозрительно скрипящей и шевелящейся лестнице вниз и, покинув останки когда-то так любимого жилища, вышел из дома и перешёл через улицу к магазинчику. По хрустящему стеклу переступил через раму и вошёл внутрь. Как я и ожидал, магазинчик подвёргся разграблению, но кое-что в нём ещё оставалось. Не понадобились никому бутылки с газировкой и я, с наслаждением напившись для начала, с не меньшим же наслаждением умылся и, раздевшись до пояса, ополоснулся, смывая с тела липкий пот страха. Стало немного лучше… … улица вывела к большому супермаркету. Выглядел он не очень хорошо – фасадная стена местами обрушилась, и вход окружали груды битого кирпича, но приходилось рисковать. Надо было переодеться – не ходить же по городу в пижаме и шлёпанцах – и запастись продуктами. Что-то мне подсказывало, что на ночь лучше укрыться в каком-нибудь замкнутом пространстве, хорошенько забаррикадировавшись и желательно при оружии. В голове постоянно кружились мысли о Центральном банке или полицейском управлении. Убежище и оружие. Я не встретил до сих пор никого живого – только бурые потёки на асфальте и брошенных автомобилях, да кости, белеющие в развалинах. Зато меня очень беспокоил изредка доносящийся вдалеке лай и вой. Если есть одичавшие собаки – должны быть и жертвы, а мне очень не хотелось переходить в разряд… …был сыт, одет и экипирован оружием, но почувствовал такой острый приступ тоски и отчаяния, что закололо в сердце. Неужели мне до последних дней моей жизни бродить в этом городе-призраке былого в одиночестве? Нужна ли мне такая жизнь и не лучше ли сразу оборвать её? День второй …я провёл в гольф-клубе. Грустно было видеть это место без привычного общества и в таком непрезентабельном виде. Однако, именно там мне удалось пережить первую ночь своей новой жизни. Как только стемнело, изо всех щелей полезла нечисть. Сначала мне удавалось непонятным для самого себя образом избегать столкновений с существами бывшими когда-то людьми, а сейчас видимо представлявшими из себя пресловутых зомби, над которыми я всегда так ржал в кинотеатре. Ничего похожего на те нелепо раскрашенные рожи и театрального вида лохмотья. Всё было как-то обыденнее, проще и одновременно страшнее. Патронов у меня было не так уж и много, да и стрелок из меня не ахти какой. Вот тут я остро пожалел, что не так часто как мои коллеги проводил уикенды развлекаясь пейнтболом. Как бы мне пригодились стрелковые навыки! Но пару раз пострелять всё же пришлось. Жуткого вида зомби – красавцами они не выглядели из-за явственно выраженной на открытых участках тела последней стадии разложения - медленно, но неотвратимо приближались ко мне, выныривая из-за угла здания на ЕарлГрей стрит. Завораживало то, как синхронно они поднимали ноги и каким-то дёргающимся движением как марионетки на ниточках опускали их на асфальт. Клац, клац, клац – нервы мои не выдержали, и я открыл стрельбу… …ноги сами принесли. Видимо самые лучшие минуты своей жизни, я прожил там. После всего увиденного на улице это место было буквально оазисом. Никаких засохших луж крови и никаких белеющих костей. И даже не разграблен бар. Потом я понял из-за чего так, но деваться уже было некуда… …существо бросилось на меня, и я инстинктивно отмахнулся клюшкой, и это оказалось самым лучшим оружием против них. Я не очень меткий стрелок, а передвигались они очень быстро, но, несмотря на свой устрашающий вид – что-то вроде крабопаука, только без клешней и размером с небольшую собаку – оказались очень хрупкими. Следующие минут двадцать я отмахивался от них клюшкой и думал, что пришёл мой смертный час. Но в тот момент, когда я понял, что больше уже не смогу поднять руку с клюшкой, я осознал себя стоящим посреди кучи разбитой скорлупы от панцирей, переломанных крабоног и весь заляпанный до макушки противно пахнущей бледнозелёной жидкостью… …выйдя из душа и порадовавшись предприимчивости Лиланда, хозяина клуба, установившего автономный дизель-генератор и настоявшего на бурении скважины, я с сожалением оглядел кучу уже подсохшей и скукожившейся как кора одежды. Спасти удалось только высокие охотничьи ботинки. Так голышом, с ботинками под мышкой и с карабином в руке я отправился на розыски одежды. Если не найду ничего приличного, придётся взять униформу… …удалось даже вздремнуть пару часов, но на удивление я чувствовал себя бодрым и свежим. Часам к двум дня у меня прорезалась какая-то кожная болячка. На открытых местах кожа покраснела и начала зудеть. На кистях рук и на скулах пошли волдыри. Пришлось залезть в аптеку… …не помогает. Совершил ещё один набег на тот охотничий магазин, где я запасся оружием и патронами вчера, отоварился на этот раз одеждой. Я выгляжу в перчатках, вязаной шапочке а ля грабитель банков и больших чёрных очках посреди улицы совершенно нелепо, но зуд пропал, а краснота и волдыри исчезли. Очень странно… …совершенно случайно. Уже смеркалось, и я бы прошёл мимо, но девушка меня заметила и жалобно позвала. Они были так трогательно юны и очень перепуганы. Странно, но они проснулись три дня назад, и три дня назад здесь всё уже было таким как сейчас, но я-то проснулся вчера! Не буду сейчас об этом думать, радует уже то, что в городе есть ещё люди. В том положении, котором мы оказались, я почувствовал радость и облегчение от встречи. У них был с собой рюкзак с едой и оружие, и только тогда я понял, что ничего не ел весь день. И сразу почувствовал голод. Парень, похоже, воспрял духом и деловито предложил ночевать в соседнем кинотеатре и дежурить первым, но я-то видел, как они оба измучены, а сам, несмотря на полубессонную предыдущую ночь, почему-то продолжал чувствовать себя прекрасно. Поэтому я отверг его предложение, и мы отправились… …лежали обнявшись, и мне хотелось смеяться. Я раньше не был циником, но сейчас у меня в душе поднималась злость. Они явно были влюблены друг в друга, но разве время сейчас для любви? Лицо парня было даже во сне усталым, редкая щетина – в отличие от моей, которая уже начинала переходить в бороду – не портила красоты, и я в очередной раз удивился прихоти судьбы. Девчонка была самая обыкновенная. Я бы даже сказал дурнушка. Немного толстовата и с совершенно простым, чуть глуповатым личиком. Её можно было понять, в прежней жизни ей бы ни за что не заполучить такого красавца. Но сегодня, среди развалин и ужаса ночной фауны, она наверняка казалась ему Джульетой… День третий …чёрт, чёрт, чёрт! Ну почему это должно было случиться с ним? Я с ненавистью посмотрел на Джудит. Корова! Я же кричал ей бежать к лестнице, какого чёрта она побежала назад? Я присел на корточки перед Максом. Лицо у него было белым с желтоватым отливом, и нос заострился. Я знал эти признаки подступающей смерти и заскрипел зубами от чувства беспомощности и отчаяния. Ну почему я не пристрелил её сразу? Если бы у меня была возможность выбирать, я выбрал бы его, ловкого, умеющего обращаться с оружием и такого надёжного… …Если бы не она, я бы бросил его там, в кинотеатре, мне сразу стало понятно, что он не жилец и дальше с ним будут одни хлопоты, но видимо оба они были посланы мне в наказание. Я не выдержал её воплей и, взяв его на руки, понёс вон из здания. В этот момент мы оба были сильно уязвимы, ведь эта идиотка побросала своё и его оружие и, спотыкаясь, побежала за мной, не замечая ничего вокруг… …Макс как-то жалобно всхлипнул и затих. Его окровавленная рука, лежавшая на развороченном животе с неловко запиханными туда мной сизыми кишками, сползла на пол и, дернувшись, замерла. Джудит повернулась ко мне и посмотрела широко распахнутыми глазами, в которых плескались ужас и неверие, что всё уже кончилось таким невозможным для неё образом. В этот момент, цинично отметил я, она была даже красива. Я коротко кивнул и отвернулся. Девушка заголосила, а я встал с корточек и отошёл, достал из кармана куртки сигареты, зажигалку и закурил. Я бросил курить десять лет назад и не собирался начинать снова, но вот так повернулась жизнь, что старые привычки вернулись. Я машинально захватил сигареты в том мелком магазинчике, толком сам не поняв для чего. «Надо бы похоронить парня», - подумал я и пошёл искать лопату… …видимо что-то увидела в моих глазах, потому что лицо её задрожало, и она принялась бормотать, как будет мне полезна, как она умеет готовить, как хорошо знает, где достать продукты и воду. Я сильно сомневался, что она не станет мне обузой. Более того, я был уверен, что эта дура с лёгкостью подставит меня точно так же, как подставила своего разлюбезного Макса. Конечно, не нарочно, но вследствие своей природной дурости и отсутствия привычки думать о последствиях своих поступков. И мне совсем не хотелось умирать на грязном полу, истекая кровью и явив миру всё своё внутреннее содержание. Поэтому я, ничего ей не сказав, закинул карабин на плечо и собрался поднять с пола рюкзак. Тогда она на коленях подползла ко мне и, глядя снизу вверх этими своими большими, влажно блестящими, карими глазами, начала расстёгивать мои брюки. «А почему бы и нет?» - Подумал я и, закрыв глаза, расслабился. Влажный тёплый язычок скользнул по… …Я смирился с её присутствием, но требую беспрекословного повиновения. В конце концов, она меня забавляет. День седьмой …как-то так само получилось, что мы поселились в гольф-клубе, в нём ещё оставались крабопауки, но я стал подозревать в них наличие некоторой разумности. Потому что мы не трогали их, а они не трогали нас, но в то же время вся остальная нечисть обходила место нашего обитания стороной. В первую совместную ночь там Джудит сильно испугалась зверюшек, и мне с трудом удалось её успокоить. С помощью демагогии, поглаживаний и пары поцелуев всё-таки удалось убедить девушку, что если не шастать в темноте по зданию, а мирно спать в своей кроватке, ничего страшного с ней не случится. Она быстро привыкла к нашим вынужденным соседям, и я заметил, что она оставляет за стойкой бара печенье, которое к утру пропадает. Днём я сопровождал её в поисках продуктов в шапочке, перчатках и чёрных очках (болячка всё ещё не прошла, но свирепствует только при нахождении на открытом воздухе) – она как муравей тащила всё в гнездо, видимо собралась жить долго, а я уже на такое не рассчитывал. Если бы не моё католическое воспитание, то я пожалуй покончил бы с собой на третий день, после того как понял, что мир изменился необратимо и жизнь уже никогда не станет прежней… …побрился под настойчивыми просьбами Джудит. Ей, видите ли, нравиться целовать меня, но щетина мешает. Я бы оставался небритым, её приставания меня не очень возбуждают, но я сам себе не нравлюсь в таком виде, рожа у меня стала как у бандита, а не как у менеджера преуспевающей рекламной фирмы… …зачем она затеяла эти брачные игры? Всё же было так хорошо, и я бы оставался в неведении о своей сущности ещё очень долго. Но нет, этой неугомонной суке захотелось любви. Более того, как апофеоз маразма она затеяла какой-то идиотский стриптиз. Я и раньше не очень любил прелюдии и предпочитал девочек погорячее, которые заводятся с полоборота и сразу приступают к делу, однако в виде разнообразия мог потерпеть маленькие женские спектакли. Но это превзошло все мыслимые границы. Конечно, молоденькие девчонки прекрасны даже имея дефекты фигуры как у Джудит. Их юность компенсирует все недостатки, но не всегда такие представления эстетичны. Да и сколько можно? Мне вполне хватает секса три раза в неделю, правда я поступал эгоистично, предпочитая оральный секс, но это издержки нашей ситуации. И, наверное, я всё ещё мстил ей за смерть Макса. Да, признаю, ей тоже хотелось удовлетворения, а я бросал её разгорячённую, с красным от возбуждения лицом, как только наступала моя разрядка. С каким-то садистским наслаждением я громко стонал во время акта и не позволял ей отпускать мой… …двигаясь всё быстрее, я всё равно видел перед собой только её шею с бьющейся голубоватой жилкой. Её стоны отзывались в ушах набатом, а в горле жгло невыносимо и я, не выдержав, на совершенном автомате вонзил зубы в эту жилку, горячая солёная жидкость хлынула и остудила жжение в моём горле, по всему телу разлилось блаженство. Я даже не понял, кончил я или нет?.. …лежала сломанной куклой, вся белая и отвратительная в своей наготе. Я пнул её труп ногой, а затем ударил ещё и ещё раз… когда она превратилась в отвратительную груду обескровленного мяса с торчащими из месива осколками костей я наконец-то остановился. Ненавижу эту стерву! Если бы я мог, я убил бы её ещё раз. За Макса, за то, что она открыла мне мою сущность, за то, что вообще родилась и попалась мне на пути… День тринадцатый …теперь я избегал людей, стараясь забыть и Джудит и всё, чем закончилась наша с ней встреча. Мне было всё равно, как сложится дальше моя судьба, я только не хотел быть разорванным и съеденным какой-либо тварью, хотя в принципе - какая разница? Однако разум мой противился такому исходу, а покончить с собой я не мог… …по ночам я слышал стрельбу, люди в городе, несомненно, были, но меня страшила встреча с ними. Я боялся нового себя, боялся слепой неуправляемой ярости, охватившей меня от вида обескровленного трупа Джудит. Опомнившись, я тогда сунул три пальца в рот, и меня долго рвало кровью, но я отлично запомнил и сладкий вкус крови, и блаженство охватившее меня… …с неожиданной силой я приподнял автомобиль и ногой выпнул из-под него закатившийся мяч. Удивившись, что вот оно теперь как, я выпустил из рук машину, и она грохнулась на асфальт, поднимая тучу пыли, что-то звякнуло, оторвавшись от кузова и упав на землю, и с дрязгом покатилось по дороге. Я держал в руках ярко расцвеченный мяч и плакал. Потом я сорвал с головы вязаную шапочку вместе с очками и, поняв наконец-то, что за кожная болячка меня настигла, стал раздеваться. Раздевшись, я встал в позу распятого Христа – широко раскинув руки и подняв лицо к рассветному небу – и стал ждать, пока встающее солнце не покажется над крышами домов и не сожжёт меня. Я уже понял, кем я стал. Вампиром, в которых я никогда не верил и над которыми даже смеялся, когда мои подружки затаскивали меня на просмотр фильмов на эту очень модную тему. …жадно ел суп из котелка, а я сидел и с умилением глядел на него. Он не был так красив как Макс и выглядел не так уверенно, но было что-то такое в выражении его лица, во всём его облике, что заставляло моё сердце замирать. Я смотрел на изгиб его рта, когда он улыбался, на светлые вихры волос, которые смешно топорщились, и тоска, преследовавшая меня всё последнее время, потихоньку уходила. И я поклялся себе, что пока я жив, ни одна сволочь не тронет этого мальчика. Я никому не позволю убить его, никому и никогда… День семнадцатый …вдвоём. Нет, правда, нам действительно никто не нужен. Ночью он спит, а я сторожу его сон. Я со временем совершенно перестал хотеть спать. Я всегда ржал над Сумерками и фильмами про вампиров, поэтому я ничего не знаю про их физиологию. Может быть это нормально, может у меня кроме отсутствия необходимости во сне и чудовищной силы есть ещё какие-то качества, я часто думаю об этом, но я ничего не могу вспомнить, кроме боязни чеснока, боязни солнечного света и смерти от серебряных пуль. На чеснок мне начхать, но солнечный свет мне явно противопоказан, а от метко выпущенной пули сдохнуть может каждый. Поэтому за продуктами мы ходим или очень рано утром или наоборот поздно вечером, хотя вечером гораздо опаснее. Илайя несколько раз предлагал пойти днём в одиночку, но я никуда не отпущу его одного я . Он верит, что у меня какая-то наследственная кожная болезнь и очень за меня переживает. Меня трогает, что он не испытывает из-за этого ко мне брезгливости. Вчера он зашёл в душевую, когда я мылся и долго стоял, глядя на меня. Я так думаю, что долго. Когда я обернулся и его заметил, в глазах его стояло какое-то странное выражение. Неловкую паузу прервало его замечание, что мне очевидно уже гораздо лучше. Мне было нечего ему сказать, только немного стыдно стало за свою ложь. Парнишка беспокоится за меня, а я бессовестно упиваюсь его сочувствием… ..жжение. Это сильно испугало меня. Голод, не обычный человеческий, который, кстати, притупился – я стал есть очень мало - нет, ко мне подступал другой голод и я всё меньше и меньше мог его контролировать. Илайя постоянно беспокоился из-за отсутствия у меня аппетита и старался порадовать меня чем-нибудь вкусным, подсунуть мне побольше лакомых кусочков. Но я мог есть только мясо и постоянно стеснялся сказать Малышу, что он не должен его слишком сильно прожаривать. Идущий от Илайи запах его крови сводил меня с ума, я боялся подойти к нему близко, а он всем видом показывал мне, что это его обижает. Меньше всего мне хотелось настолько потерять контроль, чтобы причинить ему вред, и я решился… …совершенно грязный, но это меня не остановило. Брезгливо отряхнув с кожаной куртки брызги крови и мозгов, я бросил на пол клюшку от гольфа, приподнял его за грудки и, приблизив к себе горло, прокусил сонную артерию. Кровь пролилась горячим потоком, и этот поток смыл жжение в моём горле. Он, наверное, был подобен пролившемуся в пустыне дождю, после которого на короткие несколько часов всё расцветает, но я надеялся, что мне ещё долго после этого не придётся выходить на охоту, ведь мне пришлось оставить Илайю одного… …сидел напротив и давился слезами. Он был во сне такой беззащитный и невинный. Тень от густых ресниц лежала на щеках с такой гладкой, ещё совсем детской кожей, только над верхней губой пробивался лёгкий пушок неожиданно тёмного цвета. А я монстр, монстр, который только что убил человека и который недостоин находиться рядом с ангелом… | |
| Просмотров: 733 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
